Александр Литвиненко и Полоний-210. Чисто английск - Страница 26

Итак, Литвиненко допрашивали суммарно двадцать часов за двое суток! То есть – примерно по десять часов в сутки!

Возникает вопрос: так что же следователей так сильно интересовало?

Ведь по официальной версии, как мы помним, Литвиненко является невинной жертвой загадочных отравителей. Причем они отравили его не ранее 1 ноября. А до этого он никакого дела ни с каким полонием не имел. То есть, разрабатывая официальную версию, следствие должно было сосредоточиться на выяснении событий 1 ноября. Которые нам и так довольно хорошо известны: утро, поездка на автобусе в центральный Лондон, встреча со Скарамеллой в суши-ресторане «Итцу», встреча с Луговым и Ковтуном в баре отеля «Миллениум», офис Березовского на Даун-стрит, возвращение домой на автомобиле Закаева, внезапное и резкое ухудшение самочувствия… Разумеется, это голая схема. Допустим, что о каждом перечисленном эпизоде его расспрашивали максимально подробно, а он столь же подробно отвечал. Но, даже с учетом этого, обо всех интересных событиях этого дня вполне реально рассказать за час. Ну, самое большее, за два.

Тем не менее, его допрашивали не два, а двадцать часов! А может быть, у следователей было намного больше вопросов к «жертве отравления», чем сейчас они готовы признать?

Очень интересно было бы узнать, какие вопросы ему задавали там, в больничной палате! Увы, этого мы не знаем. Хочется лишь верить, что когда-нибудь полные протоколы допросов Литвиненко будут опубликованы.

6.3. Почему друзей Литвиненко не очень хотели впускать к нему в палату?

Как мы уже увидели выше – Литвиненко почему-то не так уж горел желанием видеть своих бывших друзей у своей больничной постели. Оказывается, в этом он не был одинок! Следователи тоже, видимо, изначально полагали, что друзей больного стоит подержать в некотором удалении от него. Причем об этом рассказывает никто иной, как сам Гольдфарб. Снова простите нас за длинную цитату…

Я в это время мчался на такси в Юстон, но приехав в клинику, обнаружил, что Саша, доставленный на скорой помощи с полицейским эскортом, уже в палате, и к нему не пускают. Двери на этаже были заперты, через стекло в конце коридора были видны полицейские. Я замахал руками, чтобы привлечь их внимание, но в этот момент раскрылась дверь лифта, и на площадке появились два подтянутых джентльмена в штатском. Было ясно, что они идут к тому же пациенту, что и я.

– Хотелось бы узнать, кто вы такой? – обратился один из них ко мне, не представившись.

– А вы кто такие?

Один дал мне визитку и переписал мои данные. Это был старший следователь антитеррористического управления Скотланд-Ярда, как выяснилось впоследствии, одна из наиболее светлых личностей в этой сфере. Полисмены попросили отменить на сутки все визиты друзей и родственников, чтобы дать им время получить Сашины показания. Я стал звонить Марине, но ее телефон был выключен. Больше делать было нечего, и я отправился в ближайший бар.

Не успел я расположиться за стойкой, как позвонил Ахмед: "Они задержали Марину!"

– Как это задержали?

– Она позвонила с больничного телефона. У нее отобрали мобильник, выгнали из Сашиной палаты, приставили полицейского и никуда не пускают. У Толика мобильник тоже молчит. Когда его уводили, сказали, что повезут к Марине, но его там нет. Я на пути к вам.

Мы поспели к дверям отделения одновременно. Вход преградил полицейский.

– Мы хотим видеть г-жу Литвиненко.

– Она занята.

– Она что, взята под стражу?

– Нет, она занята.

Менты и в Африке менты, подумал я. Есть только один способ на них воздействовать.

– Если через пять минут ее здесь не будет, то я сообщаю прессе, что госпожа Литвиненко и ее двенадцатилетний сын задержаны полицией.

– Подождите, я доложу начальству, – сказал полисмен.

Через минуту в дверях появился мой знакомый из антитеррористического управления. Он явно был здесь самый главный.

– Прошу извинения, – сказал он миролюбиво. – Ребята перестарались. Это районная полиция, и они не знают, что происходит. У них приказ взять под охрану свидетелей.

– Зачем задержали ребенка?

– Он был в полицейском участке, а сейчас его уже везут обратно к г-ну Закаеву. Я еще раз извиняюсь.

Через минуту привели Марину.

– Спасибо, мальчики, за освобождение. Вот, вернули телефон.

Она была сильно бледна, но старалась улыбаться. Было уже за полночь. Ахмед повез ее домой.

В общем-то, вполне логично, что жертву предполагаемого отравления начинают усиленно охранять. Вот только в данном случае – охраняют жертву почему-то не только от предполагаемых убийц, но и от его друзей (и даже от ближайших родственников). С чего бы вдруг? Может быть, они считают, что любой из них вполне может быть причастен к отравлению Литвиненко?? Были ли у них основания такое предполагать???

Впрочем, это не единственная странность в рассказанной истории. Обратим особое внимание и на эти интересные слова:

Это был старший следователь антитеррористического управления Скотланд-Ярда, как выяснилось впоследствии, одна из наиболее светлых личностей в этой сфере.

По официальной версии – в тот момент еще никому точно не известно, что Литвиненко отравлен полонием! Ведь это (якобы) было точно установлено лишь за считанные часы до его смерти! Но, тем не менее, к делу почему-то уже вовсю подключилось антитеррористическое управление Скотланд-Ярда. Которое по определению не занимается отравлениями и отравителями. Оно занимается исключительно террористами.